Я твоя истина (СИ) - Страница 8

Мысленно посмеявшись над собственной глупостью, покачала головой и направилась к темно-зеленой избе, привлекшей мое внимание некоторой отстраненностью. Домик словно в стороне стоял, но в то же время, соседствовал с другими.

В общем, чисто интуитивно, — в последние годы чаще на внутренний голос и полагалась, — понесло меня к невысокой поржавевшей калитке. С тихим скрипом она распахнулась, впуская меня в уютный двор, усаженный пестрыми цветами и персиковыми деревьями.

Учитывая тот факт, что времени было около четырех утра, вполне был вероятен вариант со скандалом: прогонят иностранку к чертям и все тут.

В нерешительности потоптавшись на месте, так и не приблизилась к крыльцу, а когда вдруг окончательно струсила, развернулась, дабы уйти. Но не тут-то было.

Твою ж мать!

Метрах в двух от меня, прямо у самой калитки сидело огромное косматое чудовище и с пассивной мордой разглядывало, собственно, меня. Хрен их разберешь — собачьи породы, но, кажется, это была кавказская овчарка. Такой «песо-медведь», просто невероятное существо размером с теленка.

Судорожно сглотнув, внезапно подкатившую панику, осторожно пошевелилась и сделала крошечный шажок назад. Собака не отреагировала.

Что ж, ладно. Значит, я могу идти, так ведь?

Но стоило мне осмелеть, как пес, оскалившись, зарычал и выпрямился.

Ну, а что? Мне оставался один единственный вариант — дерево.

Давненько не занималась этим, пора и вспомнить.

Шарахнулась в сторону, при этом запустив в псину сумкой. Не надолго, но все же задержало зверя.

Повиснув на самой низкой ветке, отчаянно подтянулась, — эх, видел бы меня Линч, — и с пронзительным криком Тарзана, перевалилась через ствол. Уже лежа на ветке животом, ощутила мощную челюсть собаки на своей щиколотке. Надо признать, пес меня щадил.

Вероятно, лишь для вида работенку свою выполнял, а не ради удовольствия. Однако больно все же было. Зверь не слабо дернул за крепкую ткань джинсов и та предательски затрещала, как и не слишком толстая ветка.

— Ах, ты ж сука мохнатая! — только и успела проорать я перед тем, как рухнуть на землю, со всей дури хряснувшись копчиком о почву.

Вот так и состоялось мое первое знакомство с приветливой турецкой провинцией.

Разбудив пол деревни, так и осталась лежать под деревом. Меня отыскали среди персиковых веток, где я на некоторое время отключилась.

Открыв глаза уставилась в старческое сморщенное лицо со смуглой кожей и выцветшими светло-зелеными глазами.

Из всего, что пролепетала женщина я поняла только «Аллах-Аллах». Далее ни словечка не знала. Хоть ты волком вой.

Как же до меня сразу не дошло, что разговаривать в этой деревне будет не с кем? И какого черта Линч не подумал об этом? Или все же подумал?

Козлы, мать их! Что Прайс, что Линч — все козлы…

— Мое имя Лена, — оправдываясь, отвечала я, пытаясь выбраться из-под шершавой ветки.

Серьезных травм, к счастью, не получила, хотя и потеряла сознание не надолго. Но это от ушиба в области копчика. С детства помнила, каково это — шарахнуться задницей о землю.

В общем, бабуля, приложив ладонь к своей груди, сказала: «Фахидже».

Затем на мужчину лет сорока пяти оглянулась и что-то ему пробормотала, при этом рукой поманив.

Мужик этот и приподнял ветку, из-под которой я удачно выбралась. А потом, на клумбу смачно сплюнув, ушел.

Думаю, он матерился, потому что, вряд ли, с таким выражением лица, как у него, можно говорить комплименты.

Именно с того самого дня я нахватала на свою голову проблем. Полагаю, они, эти проблемы, начались с момента моего рождения, но все же с возрастом становилось лишь хуже.

В общем, давно смирилась, что я — ходячий мешочек с неприятностями. Это как в том старом фильме «Одиссей», где главный герой приказал своим воинам не открывать мешок, в котором хранился ветер. В принципе, мужики-то и не знали, что там, но алчность взяла верх над разумом и преданностью. Открыв мешок, они встряли по самые уши.

Так вот со мной такая же фигня происходила по жизни: кто бы ни открыл мешок под названием «внутренний мир Водяновой», всегда заканчивалось одинаково. Кучей проблем, которые в итоге превращались в огромное болото, засасывающее меня на дно, а заодно и моих немногочисленных друзей и мать.

Поэтому с некоторых пор я предпочитала не рассказывать о себе ничего и никому, чтобы потом мой «мешок» за спиной не вскрывали.

Фахидже естественно была не в восторге от вторжения в ее владения иностранки. Сразу же после того, как я жестами пояснила ей, что мне нужно жилье, она с недовольным видом удалилась в другую комнату, а вернувшись, положила на кровать одежду.

— Это еще что такое? — проворчала я по-русски.

Почему-то здесь мне было предпочтительнее болтать на родном языке. К тому же хотелось вспомнить, уже ставшую немного чужой, русскую речь.

Все же пришлось переодеться, потому что, внимательно себя оглядев, заметила оторванный задний карман на джинсах и майку, превратившуюся в ободранный лоскуток.

В общем, вышла я из комнаты в образе типичной деревенской девицы: юбка в пол и белая блуза.

Битый час я пыталась сговориться с Фахидже, но она отмахивалась от меня, как от назойливой мухи и только бормотала что-то о шайтане. Как я понимала, на ее языке — это черт. Ну или кто-то еще из адского рода.

Несмотря на то, что женщина не скрывала своего недовольства от моего присутствия, все равно меня не прогнала. Однако, когда поздним вечером к ней заглянул тот самый мужик, который помог мне выбраться из- под дерева, Фахидже силой вынудила меня повязать на голову платок и показала, как я должна концом шифоновой ткани нижнюю часть лица прикрыть.